(мовою оригіналу) Стране не нужен Литвин. Вопреки известному лозунгу, под которым Владимир Михайлович покорял в свое время политические вершины, сейчас все выглядит именно так.


Литвин не нужен власти. Зачем ей спикер, который противостоит позиции большинства парламента, включающего его собственную фракцию? Да и старые счеты у регионалов к Литвину имеются. Ведь это его водворение в кресло главы парламента после отставки Яценюка помогло избежать внеочередных выборов, на которых регионалы могли бы изменить расклад в свою пользу и убрать Юлию Тимошенко с поста премьера еще до президентской кампании.

Литвина на должности спикера и его фракцию в составе правящей коалиции регионалы унаследовали уже после того, как Янукович стал президентом. И вроде бы до недавнего времени жаловаться им было не на что. Может он и не был сильно им нужен, но особо не мешал. Ведь парламент с устойчивым провластным большинством из места для дискуссий превращается в машину по штампованию законопроектов, внесенных президентом и правительством, а роль спикера сводится к превращению этих законопроектов в законы путем проставления автографа. Устойчивость же большинства перестала зависеть даже от позиции фракции спикера, поскольку были найдены способы пополнения «коалиции», позволяющие без нее обойтись.

Не нужен Литвин и оппозиции. После демарша с отказом подписывать языковый закон оппозиционеры не торопятся принимать забузившего главу парламента в свои всепрощающие объятья. А когда появилось заявление Литвина об отставке, он выразили готовность за эту отставку проголосовать. И проголосовали бы, но такое голосование не сочли для себя выгодным регионалы.

От Литвина легко избавились бы еще раньше, но, во-первых, нельзя сказать, что он давал к этому весомые поводы, во-вторых, не так это просто. Чтобы снять спикера вовсе не нужно, чтобы за это проголосовало конституционное большинство в триста депутатов, вопреки распространившемуся в последнее время мнению. Однако триста депутатов должны взять бюллетени для голосования. Такая норма в парламентском регламенте предусмотрена и для выборов, и для снятия спикера. А это значит, что без трехсот согласных, по крайней мере, поучаствовать в увольнении Ливтина, фактически не обойтись.

Эта хитрая процедура появилась в регламенте с подачи самого Литвина, ни один спикер по ней избран не был, да и не может быть, учитывая наши реалии. Поэтому согласие на отставку действующего спикера поставило бы регионалов перед необходимостью выбирать нового и искать для этого триста депутатов, согласно вышеизложенному правилу. Регионалы проголосовали за изменение регламента, которое позволило бы выбирать спикера простым большинством. Однако Литвин пока не спешит подписывать и эту новацию. А с тех пор, как парламентский регламент стал законом, менять его можно тоже только путем принятия соответствующих законов, которые не вступят в силу, если не будут подписаны спикером.

Тупик? Скорее причудливый лабиринт, в котором спикер сумел укрыться, ловко запутав следы. Ситуацию даже кризисной назвать можно с определенной натяжкой. Да, имеется парламентский кризис, но сам парламент при этом пребывает на каникулах. Да, спикер не подписывает законопроекты, но при этом он продолжает оставаться на своем посту, а отведенное ему на подпись время полностью еще не прошло.

А пока что заинтересованные политики ищут выходы из этого лабиринта. Свой вариант выхода Литвин частично обозначил, продемонстрировав резкое ухудшение здоровья, а частично озвучил на пресс-конференции в Житомире, куда съездил, несмотря на испортившееся самочувствие. Там он в частности сказал, что политические силы должны прекратить попытки использовать сложившуюся ситуацию для повышения своего предвыборного имиджа. Если учесть, что именно на Житомирщине спикер планирует выдвигаться в депутаты по мажоритарному округу, и именно там сложившаяся ситуация может повысить его предвыборный имидж до 60-го уровня «спасителя мовы», такое заявление выглядит весьма забавно. Ситуацию с зависшим законопроектом спикер предложил рассматривать, «как возможность для налаживания диалога». Но и тут не обошлось без противоречия, поскольку для диалога Литвин предлагает «наложить политическое табу на обсуждение этой темы в нынешнем формате».

Более конкретных предложений Литвин не озвучил. Лишь намекнул, что не собирается оспаривать закон в судебном порядке и не рекомендует оппонентам подавать на него в суд за отказ подписывать законопроект. А еще намекнул, что считает более правильным выбирать главу парламента бюллетенями, а не карточками. Это уже в адрес регионалов, которые проголосовали за выборы спикера не только простым большинством, но и голосованием с помощью карточек. Суть намеков проста – ни языковый закон, ни изменения в регламент подписывать не буду, в отставку вы меня не отправите, а заставят подписывать по суду – лягу на больничный.

Пока одни рекомендуют наложить табу, другие предлагают наложить вето. Некоторые СМИ поспешили заявить, будто оппозиция требует от Януковича не подписывать закон. На самом деле, если бы Янукович не подписывал закон в течение пятнадцатидневного срока, это по Конституции означает, что закон считается утвержденным президентом, и должен быть подписан и официально опубликован. Но это все пока теория. Янукович ничего с законом сделать не может, пока он не лег ему на стол за подписью Литвина – ни подписать, ни ветировать.

Да и само вето, вопреки распространенному мнению, не означает буквального запрещения. Президент не запрещает закон, а возвращает его в парламент со своими предложениями. И триста голосов для преодоления вето нужны лишь в том случае, если депутаты не согласны с предложениями президента. Если согласны – достаточно проголосовать за включение этих изменений простым большинством.

Юрий Мирошниченко, представитель Януковича в парламенте, уже рассказал, что Янукович поручил правительству готовить поправки, чтобы усовершенствовать содержание закона. Но тут возникает целый ряд вопросов. Во-первых, при чем здесь правительство, если свои замечания должен предоставить президент, пусть даже не человек, а институт, по выражению того же Мирошниченко? Во-вторых, о каких изменениях и предложениях может идти речь, если на столе президента нет закона с подписью спикера? В-третьих, правильно ли поняли Мирошниченко журналисты? В-четвертых, насколько в данном случае позиция Мирошниченко совпадает с позицией Януковича, и насколько – с позицией пула внутри регионалов, выступающего против языкового равноправия? В составе этого пула есть как политики, предыдущая карьера которых связана с националистическими структурами, как у того же Мирошниченко, так и те, кто собирается попытать счастья в западноукраинских мажоритарных округах на нынешних выборах.

В любом случае путь вето остается теоретическим и наталкивается на вполне обоснованное недоверие оппозиции. Но остаются и другие пути по загогулинам спикерско-парламентаристского лабиринта. Самый накатанный из них – добиться от Литвина если и не подписания языкового закона, то хотя бы подписания закона об изменении регламента. Понятно, что спикеру такой вариант невыгоден, но если, используя его выражение, «снять табу» с некоторых тем, ситуация может измениться. Речь не обязательно идет о деле Гонгадзе. В конце концов, фраза с пленок Мельниченко «Володя каже, надо шоб его чечены выкрали» могла иметь ввиду другого Володю – покойного Кравченко…

Давление на спикера может коснуться и многих других вещей. Среди них и перспективы избрания по округу в будущий парламенте, и тонкости бизнеса семьи, и судьба родственников. Так уж сложилось, что Украина демонстрирует миру подтверждение генетической теории на уровне политической элиты. Если уж один представитель какой-то семьи проявил выдающиеся задатки на поприще государственного управления, то и его родственники с очень высокой долей вероятности в скором времени окажутся на высоких постах или на худой конец будут очень успешны в бизнесе. А что вы хотели? Гениальность – это черта семейная. Единственный способ гарантировать в такой стране функционирование хоть какого-нибудь социального лифта, - обратиться к представителям нашей политической элиты с нижайшей просьбой открыть спермобанк и стать его донорами. Тогда есть надежда, что и представителей остального народа через девять месяцев появятся задатки, позволяющие со временем занять высокие должности.

Впрочем, генетические законы суровы, и если в генах очередного великого государственника затесалась червоточинка, из-за которой он слетел со своего высокого поста, то крайне велика вероятность, что у его младших братьев и детей она тоже со временем проявится и отразится на карьере. А у Литвина два младших брата, один из которых в звании генерала армии руководит погранслужбой Украины, а второй, генерал-лейтенант, возглавляет Южное оперативное командование Сухопутных войск. В Латинской Америке с такими родственными связями политику было бы нечего бояться, но в Украине несколько другие генетические законы.

Еще одни путь для противников Литвина – обратиться в Конституционный суд. Но оспаривать не положения языкового закона, как советуют оппозиции, а положение регламента, согласно которому две трети депутатов должны участвовать в голосовании. Дело в том, что в Конституции есть 91-я статья, согласно которой парламент принимает свои акты простым большинством, кроме случаев, предусмотренных самой Конституцией, а спорный регламентный пункт это право по сути ограничивает. Учитывая традиционную сговорчивость КС по отношению к властям предержащим, в этом случае не исключен вариант, что судьи не только признают попрание конституционных норм, но и сочтут нужным исправить их самостоятельно, дабы не делать это парламенту путем принятия закона, который некому подписывать. Ведь повели они себя подобным образом, отменив конституционную реформу.

Но это все – в теории и в будущем. Пока же констатируем, что, насколько бы спикер ни чувствовал себя сейчас комфортно и безопасно в своем лабиринте, не исключено, что его выкурят оттуда не противники из лагеря власти или оппозиции, а приступ собственной политической клаустрофобии.

Игорь Гридасов
УНИАН

admin